КИРДИНА-ЧЭНДЛЕР
СВЕТЛАНА
персональный сайт
ПОДДЕРЖКА
САЙТА
Институт
экономики РАН
Цитатa дня:
Иные вещи ясны до тех пор, пока никто ничего не имеет против. (Герхард Бранстнер)
29-03-2024,
пятница
Yandex Counter

Публикации и выступления Монографии

Институциональный подход к изучению социально-региональной структуры российского общества

Переживаемый страной с середины 80-х гг. период рыночных реформ характеризуется динамизмом развития основных социальных структур. С точки зрения сегодняшнего дня социальная структура российского общества накануне перестройки во всех своих разрезах представляется почти статичной. В тот период основное внимание большинства исследователей было сосредоточено на изучении собственно строения социальной структуры, выявлении и описании характеристик формирующих ее социальных групп, анализе дифференциации между ними. Такая постановка была естественной в ситуации относительно слабых изменений. Кроме того, характер социологических исследований в значительной мере определялся задачами управления по выравниванию социальных различий в обществе, что формировало для социологов соответствующий государственный заказ на проведение такого рода работ.

В настоящее время ситуация является принципиально иной. В условиях ломки сложившихся общественных структур и перехода к новому состоянию на первый план выходят вопросы о том, каковы механизмы этого перехода, в какой мере объективно возможны планируемые преобразования, насколько они исторически закономерны и в какой мере поддерживаются или инициируются социальными группами и организациями. Одновременно усиливается осознание роли социальных и институциональных механизмов для проведения экономических реформ и в целом для развития страны.

Все вышесказанное в полной мере относится к изучению социально-региональной структуры российского общества. Термин "социально-региональная структура" введен Т.И.Заславской в конце 80-х гг. Наряду с социально-поселенческой, социально-региональная структура является частью более общей социально-территориальной структуры (СТС) общества.

Исследования в этом направлении были начаты новосибирской экономико-социологической школой с начала 70-х гг. и проводились под руководством и при непосредственном участии Т.И.Заславской. Развитие этих исследований характеризовалось последовательным движением от изучения в основном статических состояний объектов - к анализу их динамики, от исследований преимущественно эмпирических к разработке теоретико-методологических вопросов, от проблем развития одного из секторов общества - аграрного - к функционированию общества в целом. При этом акценты все более смещались от изучения структурных характеристик к выявлению механизмов развития социально-территориальной структуры.

В конце 70-х - начале 80-х гг. основным объектом исследований социально-территориальной структуры служила сельская часть общества. Было разработано понятие многоуровневой социально-территориальной структуры села, элементами которой являются типы сельских местностей областей (краев, АССР), типы сельских административных районов, а также типы сельских поселений. Основной задачей первого этапа было эмпирическое исследование выделенных уровней СТС сельской части общества. Методика исследований базировалась на многомерном типологическом анализе, признанным наиболее адекватным методом изучения строения СТС. В этот период в ходе совместных работ сотрудников отдела социальных проблем Института экономики и организации промышленного производства СО АН СССР и Института проблем управления АН СССР была выполнена типологизация сельских поселений Западной Сибири в зависимости от уровня их социально-экономического развития1, затем проведен типологический анализ сельских районов Сибири2, представлявших средний уровень СТС села. Этим же коллективом были выполнены работы по типологизации сельских местностей СССР регионального (областного и республиканского) уровня3 - верхнего уровня СТС.

Таким образом, социально-региональная структура сельской части общества в этот период рассматривалась как один из уровней иерархии СТС и представляла собой концентрированное отражение различий в социально-экономическом положении сельского населения административно-территориальных единиц регионального (областного, краевого, республиканского) уровня.

С начала 1980-х гг. был сделан шаг к анализу СТС всего общества4. Теоретико-методологические положения о характере связей между городскими и сельскими элементами СТС5 были проверены и уточнены в ходе эмпирического статистического исследования6, проведенного на примере Западной Сибири. На этом этапе было также уточнено понятие территориальной общности, рассматривавшейся в качестве первичного элемента социально-территориальной структуры7. Было отмечено, что функционирование территориальных общностей любого уровня, в том числе регионального, осуществляется, во-первых, в силу естественноисторических законов, что потребовало анализа динамики социально-территориальной структуры. Исследование динамики впервые была выполнено в отношении уровня сельских поселений8. Во-вторых, была отмечена зависимость социально-территориальной структуры от действия сложившейся в обществе системы управления, что требовало анализа соответствующих управленческих и политических решений.

В соответствии с этими новыми требованиями в конце 80-х гг. было осуществлено социолого-статистическое исследование по изучению социально-региональной структуры сельской части Российской Федерации9. Теоретико-методической основой исследования служили типологический подход и уточненные представления о сельской региональной общности как первичном элементе социально-региональной структуры. Была поставлена задача ее описания "как структуры взаимодействующих, сложно "устроенных" региональных субъектов, осуществляющих свои социально-региональные интересы в соответствии с осознанием своего положения в этой структуре"10. Интересы региональных групп "реконструировались" из соотнесения характеристик их социально-экономического положения со средним, общественно нормальным уровнем, что соответствовало содержанию социальной политики того периода.

В этом исследовании были решены следующие задачи. Во-первых, на основе эмпирических данных, относящихся к 1980 г., была построена типология сельских местностей России. В этой типологии была отражена совокупность основных социальных неравенств региональных групп населения, обусловленная фактом проживания на конкретной территории, что позволяло рассматривать ее в качестве эмпирического референта социально-региональной структуры сельской части РСФСР.

Во-вторых, был выполнен ретроспективный анализ социально-региональной структуры за период с 1959 по 1980 гг. Была выявлена ее устойчивость на протяжении предыдущих 20 с лишним лет, что выразилось в сохранении основных социальных типов сельских региональных общностей. В то же время было отмечено, что в анализируемом периоде при общем повышении показателей социально-экономического развития села возросла также дифференциация между сельскими регионами.

В-третьих, была проанализирована роль аграрной государственной политики в формировании того типа сельской социально-региональной структуры, которая сложилась в РСФСР к началу 80-х гг. Выбор государства в качестве главного политического актора был обоснован действовавшей политической моделью. В тот период органы управления регионом (его сельской частью) и сельские региональные

группы населения, несмотря на наличие институционализированных форм для осуществления своей политики, были довольно слабы. Единственным значительным субъектом, способным существенно влиять на изменение социально-региональных различий, являлось государство в лице своих высших центральных органов. Это следовало из анализа взаимодействия различных территориальных общностей, показавшего что "наибольшая сфера влияния принадлежала планомерным вертикальным взаимодействиям"11. Анализ показал, что государственная политика периода 1965-1980 гг. не привела к уменьшению количества проблемных сельских регионов. Наоборот, их число, несмотря на ряд принятых региональных программ, увеличилось. Было также показано, что государственная регионально направленная политика ориентировалась на решение созревших и "перезревших" проблем, что было связано с ослаблением обратных связей в сфере регионального управления. Наконец, эта политика не учитывала взаимосвязей между городской и сельской частями регионов, что приводило зачастую к неожиданным эффектам, прямо противоположным намеченным целям12.

Полученные результаты исследований социально-региональной структуры сельской части российского общества, проводившихся в рамках типологического подхода, не позволяли, тем не менее, ответить на вопрос о том, каков реально действовавший механизм согласования региональных и государственных интересов, способный обеспечить эффективное социально-экономическое развитие сельских регионов и общества в целом.

Определение такого механизма требовало перехода от анализа аграрного сектора к изучению всего российского общества как целостной системы, а также применения новых методологических подходов. Одной из таких попыток явилось применение к анализу социально-территориальной структуры общества категории социального механизма развития экономики. Впервые эта категория была предложена Т.И.Заславской13, а затем в ходе совместных исследований с Р.В. Рывкиной14 была уточнена и доработана. Под таким механизмом понималась устойчивая система взаимодействия социальных групп населения между собой и государством в экономической сфере, регулируемая, с одной стороны, институтами данного общества, а с другой - социально-экономическим положением и сознанием этих групп. Тем самым была намечена перспектива институциональных исследований ряда социологических общественных структур, в том числе и социально-региональной. Но, как было отмечено авторитетнейшими учеными, в тот период институциональный подход в отечественной социологии был развит еще слабо15. Именно поэтому в описанных эмпирических исследованиях основной упор был сделан на анализе специфики и взаимодействий различных социально-региональных групп, а их связь с институциональной структурой не рассматривалась.

В настоящее время институциональный подход, после периода его относительного забвения в 40-80 гг., вновь начал активно применяться в исследованиях разнообразных сторон общественной жизни. "Ново-институционалистское" мышление становится все более характерным для анализа взаимодействий между людьми16. В современной экономической и социологической науке, прежде всего в наиболее развитых странах, исследование институтов является одной из ключевых тем. Более того, как отмечают зарубежные специалисты, регулярно составляющие обширные обзоры проводимых исследований, траектория развития современной теории в значительной части направлена именно в сторону изучения институтов17. Признанием институционального подхода как эффективной методологии анализа общественных процессов является присуждение в 1993 г. Нобелевской премии по экономике американскому ученому Д. Норту, автору фундаментальной теории институциональной экономики современных западных обществ18. Исследование институтов становится ядром развития современных эволюционных экономических теорий, в том числе и описывающих российское общество19. 80-е и особенно 90-е гг. характеризуются также более активными исследованиями процессов институционализации в экономической социологии20, которая дополняется исследованиями экономических институтов как социальных конструкций.

Особенность современного институционального подхода состоит в том, что нынешние теоретики, в отличие от старых институционалистов, при определении института делают упор не на обычае, как ранее, а придают этому понятию более широкий смысл. Институты рассматриваются как формальные и неформальные "правила игры", существующие в обществе, они структурируют и упорядочивают человеческую деятельность, долговечны, устойчивы и инертны. Весьма ценное дополнение для понимания институтов внес Д.Норт, отметивший их способность создавать благоприятную среду для совместного решения сложных проблем обмена. Более того, Д.Норт указал, что институты, в том числе и политические, являются детерминирующими факторами экономического процесса и, в конечном счете, стимулируют экономический рост21.

Общим в понимании институтов является то, что они имеют самоусилительный характер и инвариантны относительно действий индивидуумов, но изменяются под воздействием социальных организаций. При этом различные исследователи сходятся во мнении, что периоды институциональной непрерывности перемежаются периодами кризисов и достаточно сильных изменений в содержании институтов.

Институциональный подход к исследованию социально-региональной структуры означает рассмотрение в качества предмета исследования, прежде всего тех институтов,

которые определяют устойчивые взаимодействия, задают правила, рамки и структуру побудительных мотивов деятельности региональных общностей. Предметом рассмотрения выступают и изменения соответствующих институтов, вызванные деятельностью региональных субъектов - агентов институциональных изменений.

Не отрицая важность экономических институтов для функционирования социально-региональной структуры, в настоящем исследовании в качестве предмета рассмотрения автор выделяет прежде всего политические институты, которые "в самом широком виде определяют иерархическую структуру общества, его фундаментальную структуру принятия решений и наиболее важные характеристики контроля за политическими процедурами"22. Важность политических правил заключается в том, что они формируют правила экономические, хотя имеет место и обратная зависимость23.

Такое развитие исследований социально-региональной структуры является закономерным. Еще на предыдущем этапе была сформулирована задача дополнить анализ региональных групп населения изучением "представляющих их интересы политических институтов...."24, без чего не представлялось возможным определить закономерности развития социально-региональной структуры общества.

Выделение политических институтов, или институтов власти в качестве предмета рассмотрения связано также с тем, что в настоящее время "необходимы серьезные и интенсивные исследования для построения моделей государственного устройства, подходящих для постсоциалистических стран"25, ибо государственное устройство в значительной степени определяет функционирование и экономики, и социальной сферы.

Итак, конкретизируем основные определения и понятия, необходимые для понимания существа дела.

Для выделения территориальных общностей на эмпирическом уровне в социологических (равно как в социально-географических и экономических) исследованиях обычно используется административный критерий. Это означает, что в качестве эмпирических референтов понятия "территориальная общность" рассматриваются различные звенья административно-территориального деления страны - от республик до поселений. Региональному уровню при таком подходе соответствовали области (края), автономные республики. Российской Федерации. В настоящее время под регионами понимаются субъекты Российской Федерации административно-территориального типа, включающие в себя республики в составе России, края, области, национальные автономии26.

В соответствии с традициями новосибирской экономико-социологической школы, первичными элементами социально-региональной структуры являются социально-региональные общности (СРО). Но если при типологическом подходе СРО рассматривалась прежде всего как группа населения и совокупность территориально-опосредованных условий ее жизнедеятельности - природно-климатических, культурных и социально-бытовых, производственно-экономических, то при институциональном подходе данное понятие модифицируется. В поле зрения попадают прежде всего реальные носители социальных действий - группы населения, организации и местные органы власти, поскольку равнодействующая поведений этих социальных субъектов и определяет взаимодействия элементов в социально-региональной структуре27. Итак, с точки зрения институционального подхода социально-региональная общность представляет собой прежде всего группу населения того или иного региона и действующую в нем систему органов регионального управления.

Региональная группа населения включает в себя жителей городов и сельских поселений региона. Как показали упомянутые выше исследования В.Я.Троцковского, сельская и городская части региона образуют системную целостность, и внутрирегиональные связи городского и сельского населения существенно преобладают над межрегиональными. В этом убеждают и данные географов. По мнению В.Л.Каганского, "в пределах региона ранга области замыкается примерно 9/10 миграций; по-видимому, регионы существенно эндогамны...", административные регионы являются реальными территориальными общностями населения, они представляют собой "арену обыденной жизни, пространственный жизненный горизонт для масс"28.

Региональные органы управления, в соответствии с современным законодательством, представлены органами управления административного (регионального) центра и органами местного (городского и сельского) самоуправления.

Поскольку в данном случае в качестве институтов, регулирующих развитие социально-региональной структуры, рассматриваются прежде всего институты политические, то сферой рассмотрения будет являться региональная политика. В самом общем виде ее можно определить как исторически развивающуюся систему политических институтов, обеспечивающих согласование локальных (региональных) и общих (государственных) интересов в соответствии с задачами экономического развития страны и роста свобод ее граждан.

В сфере региональной политики всегда представлены два четко обозначенных полюса: "центр" и "периферия"29. С этой точки зрения социально-региональную структуру следует рассматривать как совокупность региональных общностей (характеризующих "периферию"), взаимодействующих между собой и "центром" (представленным на современном этапе федеральным центром).

В соответствии с уточнением исходных понятий определяются направления основных взаимодействий в социально-региональной структуре российского общества, регулируемые системой его политических институтов. На схеме эти взаимодействия обозначены стрелками. К ним относятся:

  • отношения между федеральным и административными (региональными) центрами;
  • отношения между административным (региональным) центром и органами местного (городского и сельского) самоуправления;
  • взаимодействие региональных групп населения (в том числе городского и сельского) с представляющими их интересами органами регионального управления;
  • взаимодействие региональных групп населения с федеральным центром.

Применение институционального подхода к исследованиям социально-региональной структуры предполагает одновременное решение трех взаимосвязанных задач.

Первая задача заключается в выявлении исторически сложившейся системы политических институтов, регулирующих территориальные взаимодействия в российском обществе. Из приведенных выше особенностей институтов следует, что решение такой задачи требует принципиального изменения временных горизонтов анализа. Требуется работа с фактами глубокого исторического прошлого, поскольку уже в ранних синкретических формах территориальных (региональных) взаимодействий закладывалось их основное содержание. При этом необходим последовательный исторический анализ сменяющихся (модифицирующихся) форм территориальных отношений при одновременном выявлении их исторически устойчивых характеристик. Основным методическим приемом для решения первой задачи является исторический анализ форм российской государственности, его политических структур, прежде всего форм управления - центрального и местного, а также исторический анализ механизмов участия населения в процессе принятия политических решений.

Вторая задача заключается в определении характера институциональных изменений на современном этапе. Решение этой задачи основано на изучении современного законодательства, нормативных документов и материалах прессы.

Третья задача состоит в изучении деятельности организаций и социальных групп населения как основных агентов институциональных изменений. В ходе их деятельности происходит развитие соответствующих институтов в направлении обеспечения большего уровня свободы и политического влияния населения, а также институционализация новых форм, имманентных формирующимся отношениям. Содержанием такой деятельности является поиск нового компромисса, установления взаимоприемлемой меры реализации групповых интересов, с одной стороны, и выживания и развития всего общества, с другой.

Основными агентами, или субъектами институциональных изменений, являются, во-первых, региональные группы населения, использующие действующие механизмы участия в управлении: выборные системы, обеспечивающие права населения в формировании состава руководителей органов разного уровня; обращения в местные и другие органы власти; стихийно возникающие и затем институционализирующиеся формы защиты прав местного населения. Во-вторых, такими агентами являются представители органов регионального управления, действующие как в рамках формальных установлений, так и в сфере неформальных взаимодействий. Методические средства для решения третьей задачи включают в себя контент-анализ прессы, интервью и включенное наблюдение.

Решение указанных задач должно дать ответ на вопрос о том, каково содержание и направление преобразований институциональной политической структуры, регулирующей региональные взаимодействия, в современной России в ходе нынешних реформ, а также каков прогноз ожидаемых в этой области изменений.

Ниже в статье излагаются некоторые результаты, полученные в ходе решения поставленных задач.

На основе изучения исторического материала сформулирована гипотеза о базовой структуре политических, властных институтов, определяющих функционирование социально-региональной структуры. Эта система институтов на протяжении исторического развития России служила целям обеспечения баланса интересов между центром и периферией, между властью государства и правами граждан, между местными и общегосударственными интересами. К ним относятся:

  1. Административный характер территориального деления государства.
  2. Иерархия статусов регионов и поселений.
  3. Иерархическая властная вертикаль органов регионального управления во главе с центром.
  4. Сочетание принципов назначения и выборности региональных руководителей.
  5. Единогласие, или круговая порука как форма ответственности региональных общностей.
  6. Обращение и жалобы населения как регулятор деятельности региональных органов.

Данные институты взаимообусловлены, поддерживают друг друга и образуют устойчивую систему. Это означает принципиальную невозможность кардинального изменения одного из них без одновременного изменения всех остальных в этой системе. Названные институты эволюционируют в ходе исторического развития, приобретают более сложные формы, но сохраняют свое основное содержание

Административный характер территориального деления государства, сложившийся в России, является альтернативным институту федеративного устройства государства. При федеративном устройстве органы федерации и органы субъектов федерации имеют самостоятельные сферы компетенции и не вмешиваются в дела друг друга. При административном характере территориального деления, напротив, вся государственная территория рассматривается как единый объект управления государственной администрацией, а выделение тех или иных территориальных единиц служит прежде всего задаче упорядочивания единого хозяйства. Наличие административно-территориального деления является характерным институтом для унитарного централизованного государства30.

Как отмечали историки, единство территории и отсутствие жесткой территориальной закрепленности населения были характерны для России с самого начала ее истории31. Еще во времена киевских князей государственная территория считалась достоянием всего княжеского рода и всех русских людей. Этим объясняются известные сведения о том, что князья переходили из одного княжения в другое, охотно менялись волостями.

Административный характер территориального деления страны объясняет постоянный процесс изменения территориальной структуры российского государства, изменение границ тех или иных территорий и передачу их полностью или частично другим территориальным образованиям внутри государства. Яркое историческое свидетельство этого представляют, например, реформы Петра 1. В 1699 г. им было предпринято разделение России на провинции "для большего упорядочения и обеспечения денежных сборов"32. Затем он ввел губернии, смысл которых заключался в праве использования местными губернаторами сборов с этих местностей на утвержденные расходы, минуя центральные учреждения33. В 1710 г. было введено областное деление страны на "доли". "Доля" представляла собой известное количество дворов, и в соответствии с количеством долей в составе губернии она пропорционально участвовала в общегосударственных расходах34.

Из задач рационализации государственного управления исходила и Екатерина II при проведении губернской реформы. Введенное в ходе реформы административное деление, основанное на выравнивании численности населения в новых территориальных образованиях, предполагало, "дабы губерния, или наместничество, порядочно могла быть управляема..."35.

При советской власти действие института административного характера деления государства выражалось в дальнейших поисках структуры управления огромной страной, которая позволила бы разместить и использовать общехозяйственные ресурсы наилучшим образом, в интересах всего проживающего населения. Первые годы после революции страна сохраняла свое разделение на губернии. Затем, в 1923-1929 гг. в ходе административно-территориальной реформы губернии, а также уезды и волости были упразднены, а вместо них вводились области (края), округа и районы, значительно более крупные по размеру. К 1930 г. в РСФСР было 13 краев и областей вместо 72 губерний в 1922 г36. Но, поскольку ухудшилась управляемость краями и областями, назрело их разделение, и число административно-территориальных единиц вновь стало расти.

Административный характер территориального деления не исключает учет исторических, географических, национальных, экономических и др. особенностей территории и народов. Например, стремлением обеспечить выравнивание политических и административных прав народов разных национальностей в советский период было обусловлено выделение территориальных единиц по национальному признаку. Уже к началу Великой Отечественной войны административно-территориальное деление СССР, помимо областей, включало в себя 16 союзных и 19 автономных республик, 8 автономных областей и 10 автономных округов, более 100 национальных районов и 400 национальных сельсоветов. "Это был, по сути дела, эксперимент, не имевший прецедента в истории, - территориальная организация полиэтнического государства (этот опыт был затем использован в Китае, Индии, Испании и др. странах)"37.

В ходе современных реформ институт административного характера территориального деления государства сохраняет свое значение. Именно поэтому специалисты отмечают, что федерация в постсоветской России носит до сих пор в значительной степени формальный характер38. Это означает, что происходит не замена, а модификация данного института в соответствии с новыми условиями развития страны.

Иерархия статусов регионов и поселений как политический институт складывалась в тесной связи с рассмотренным выше институтом административного характера территориального деления государства. По-видимому, можно заключить, что если федеративное устройство предполагает равенство субъектов федерации, то при административном устройстве государства ему имманентна иерархия статусов образующих его регионов и поселений.

Структура расселения на Руси имела отчетливо выраженный иерархический характер, начиная с IX в., т.к. государство уже в тот период представляло собой "союз волостей и пригородов под властью старшего города"39. При этом город земли являлся старшей общиной, следующий уровень иерархии представляли пригороды, затем - сельские волости. Вершиной иерархии являлся центральный город русского государства - в то время это был Киев.

Историки отмечают, что в истории развития западных государств, например, в германских, иерархии территориальных общностей, аналогичной российской, не наблюдалось. Например, в рассматриваемый исторический период там имела место личная зависимость подвассалов от вассалов, а вассалов от верховного сюзерена, а не иерархическая подчиненность меньших общин старшей40.

Положение региона или поселения в статусной иерархии отражало его значение для развития российского государства в целом. Так, в период Киевской Руси старшинство древнерусских городов и прилегающих к ним регионов определялось их значением в обороне славянских земель от основного врага с юга и обеспечением безопасного пути "из варяг в греки" для заморской торговли. Соответственно киевские, пограничные земли как наиболее важные для решения этой задачи имели высший статус, что выражалось и в верховенстве киевского престола, затем шли черниговские земли, затем переяславские и т.д.41.

Эта же причина определяла более высокий статус городов по сравнению с сельской округой. Города, будучи, с одной стороны, зависимыми от своего сельского окружения, выполняли в то же время функцию его защиты на период военных действий, которые в истории России имели почти постоянный характер. Города создавались, как правило, не как самостоятельные поселенческие структуры, а централизованно и "всем миром". С этой целью с древнейших времен в России известно так называемое "городовое дело" - одна из первых засвидетельствованных историками натуральных повинностей, состоявшая в постройке новых городов и острогов, возведении новых укреплений в старых городах и починке крепостей42 силами сельского населения.

Наиболее ярко специфический характер возникновения русских городов демонстрирует история Сибири. Новосибирский историк Д.Я. Резун глубоко и подробно исследовал причины и особенности развития городов в Сибири в XVI-XVII вв., после походов Ермака. Он отмечает, что большинство из них создавалось централизованно, в основном как пункты для сбора ясака и защиты ясачных43, ставших российским населением44. Первоначально в Сибири силами казаков строились остроги, в которых размещались казаки и приказчик, а затем "государев" город, как называло его местное население. Города строились в основном боярами и воеводами из Москвы (государственными чиновниками того времени) или под их присмотром45. Если в окружении городов недоставало рабочих рук и материалов для строительства, то необходимые строительные материалы, рабочее население, хлебное жалование для будущих горожан, оружие и т.д. доставлялись централизованно. Уже при строительстве городов они приобретали тот или иной статус в зависимости от их роли в административном делении государства.

Иерархия регионов и поселений сохранялась на протяжении всего исторического развития российского государства. Ее значение было настолько важным, что даже определяло иерархию социальной стратификации работающего населения России. Например, в XVI в., в период Московского государства, служебная иерархия чинов, представлявшая собой три группы разрядов, включала в себя: 1) чины думные, бояре, то есть служившие в центральных ведомствах; 2) чины служилые московские; 3) чины городовые или уездные, провинциальные.

Иерархическое устройство территориальной структуры продолжает быть особенностью России в период новой и новейшей истории. "Регионы образуют иерархию и соподчинены; система административно-территориального деления СССР насчитывала 4-6 уровней (рангов) на разных территориях (с учетом центров регионов высших рангов как особых уровней: 5-8)"46

До перестройки иерархия городских и сельских поселений Российской Федерации была выражена в ранжировании всех населенных мест, явно представленном в статистических справочниках. Возглавляла иерархию Москва, затем следовали Петербург, центры автономных республик, краев и областей, города республиканского подчинения, города - районные центры, поселки городского типа и т.д. Административный статус, отражающий роль и значение населенного пункта в государстве, определял масштабы капитальных вложений в его производственно-экономическую сферу и социально-бытовую инфраструктуру, а также темпы и эффективность его развития47.

В настоящее время иерархия сохраняется. Она выражается, в частности, понятием политико-административного (или конституционно-правового) статуса субъектов Российской Федерации. В соответствии с Конституцией 1993 г. (ст.65) наивысший статус имеют 21 республика, на следующем уровне иерархии находятся 6 краев, 49 областей и 2 города федерального значения, далее следуют 1 автономная область и 10 автономных округов48. Но вопрос о внутреннем содержании статусов разных субъектов Федерации, т.е. степени их равенства в решении внутренних вопросов, а также их прав и обязанностей еще остается открытым и продолжает быть предметом обсуждения на всех уровнях власти. Это означает, на новом этапе развития иерархия статусов регионов и поселений еще окончательно не сложилась и находится пока в стадии дальнейших преобразований.

Наличие иерархической властной вертикали органов регионального управления во главе с центром сохраняется в структуре политических институтов России с древнейших времен. Уже в сказании о призвании варяжских князей, положивших, как считают историки, начало нашей государственности, записано, что славянские племена решили: "Поищем себе князя, который бы владел и правил нами и судил нас по праву"49. Такой способ объединения под верховной властью отличается от другого, известного в истории способа образования государства как договорной федерации, наиболее ярким примером которого является истории североамериканских штатов.

На основании выявленных особенностей территориального устройства России

М.Ф. Владимирский-Буданов еще в конце XIX в. выдвинул гипотезу о существовании земского государства в России, отличного от строя других европейских государств. "Государства других типов могут быть союзом сословий (феодальное общество), или лиц (ордена), или родов и т.д.", сущность же земского государства состоит в том, что в нем "преобладающим элементом служит территориальный: государство есть союз общин; старшая община правит другими общинами...50 [курсив мой - С.К.]. В таком государстве "центр", как ни парадоксально это звучит для лингвистов, является прежде всего "вершиной" властной вертикали, задающей правила и полномочия подчиненных ему органов регионального управления. При этом иерархический характер структуры региональных органов позволяет им обеспечивать единство и общее направление деятельности в масштабах всего государства.

Принцип властной вертикали является альтернативным принципу субсидиарности. Принцип субсидиарности в федеративных отношениях обосновывает приоритет (при прочих равных условиях) прав более мелкой (низкой) общности по сравнению с общностью более крупной (более высокого уровня). В соответствии с ним полномочия по реализации каких-либо компетенций должны передаваться на более высокий уровень лишь в том случае, если нижестоящий уровень не имеет возможности для их реализации51. При наличии же властной иерархической вертикали, напротив, органы управления низших уровней входят в систему исполнительной власти органов высшего уровня, подчиняются им и пользуются их средствами для своей деятельности.

Институт властной вертикали определяет особый порядок делегирования полномочий между органами государственной власти. Такое делегирование, как правило, не носит договорного характера, предполагающего соглашение между сторонами, т.е. уровнями управления. Делегирование полномочий основывается на законе, принятым центром - верхним уровнем управления. При этом условием передачи отдельных государственных полномочий органам местного управления является их обеспечение необходимыми материальными и финансовыми ресурсами, а реализация переданных полномочий подконтрольна государству52.

Такой порядок передачи полномочий демонстрируют, например, уже упоминавшиеся губернские реформы Екатерины II. В ходе этих реформ в 1796 г. были изданы так наз. губернские штаты53. В них были перечислены города российской империи, являвшиеся административными центрами губерний или уездов и получившие дополнительные права и обязанности по управлению соответствующими территориями. Включение в губернские штаты означало, что органы управления в этих городах становились фактически правительственными учреждениями, а занятые в них чины получают содержание от казны. Города же, не являвшиеся административными центрами, не были включены в штаты и стали называться заштатными.

Значение института иерархической властной вертикали во главе с центром как носителем верховной власти подтверждается древней и современной историей российского государства. После периодов кризиса верховной власти в стране центр как вершина власти в тех или иных формах воссоздавался, что подтверждает его объективную необходимость. Так, после периода междуцарствия 1610-1613 гг., "смутного времени" российской истории, в обществе возникла потребность в воссоздании монархии с функциями централизованной власти, что и было реализовано призванием династии Романовых. После падения монархии в ходе революций начала века аналогичную функцию стали выполнять центральные органы КПСС. В настоящее время значение верховного центра властной иерархической вертикали постепенно начинает воплощать президент Российской Федерации.

В период перестройки и рыночных реформ значение института иерархической властной вертикали органов управления во главе с центром существенно ослабло. Аналитики отмечают, что "ликвидация КПСС как фактически высшего государственного института согласования и координации интересов не была восполнена созданием новых российских институтов с аналогичными функциями", еще не создана "институциональная вертикаль, потребность в которой резко возросла после введения поста президента".54 Это означает угрозу дезинтеграции страны по корпоративному принципу, когда власть начинает переходить "к корпоративистским структурам - территориальным и отраслевым - преследующим в первую очередь не общенациональные, а групповые цели"55.

Ослабление иерархической властной вертикали региональных органов вызвало к жизни потребность в представителях президента, работающих на местах. Они были введены практически одновременно с переходом от назначения региональных руководителей к их выборам. Задачей полномочных представителей президента является прежде всего контроль расходования бюджетных средств на территории, исполнения целевых и федеральных программ, выплаты пенсий и заработной платы работникам бюджетных организаций, а также контроль за соответствием принимаемых на местах законов и положений федеральному законодательству. Но, как отмечают сами представители президента, у них сегодня пока нет достаточных рычагов, чтобы обеспечить надлежащее исполнение этих задач региональными органами управления. В соответствии со своими полномочиями они могут только проинформировать аппарат президента об отмеченных нарушениях, обратиться в правоохранительные органы с ходатайством о приостановке тех или иных нормативных актов, но не могут воздействовать на нарушителей напрямую56.

Другим выражением ослабления властной вертикали является неослабевающий конфликт между органами управления субъектов федерации и органами местного городского самоуправления. Его правовую основу составляет введенное в новую Конституцию Российской Федерации положение о том, что местное самоуправление не входит в систему органов государственной власти, тем самым оно выводится из подчинения вышестоящим органам управления. Этот конституционный тезис признается сегодня "достаточно двусмысленным...., поскольку ...местное самоуправление должно быть составным элементом единой системы территориального управления государства, обеспечивая тем самым четкое функционирование единой исполнительной вертикали страны"57.

История создания российских городов в определенной мере подтверждает неправомерность их прав на роль самостоятельного политического и экономического субъекта. В Западной Европе самостоятельность городов-республик и городов-коммун обеспечивалась прежде всего наличием городской собственности, которая принадлежала либо городскому населению, либо органам городского самоуправления. В отличие от западноевропейского, русский город, как уже было показано, был порождением всего государства. Города являлись внутренним, вложенным элементом территориальной структуры, которые существовали не сами по себе, как независимые в экономическом отношении субъекты, а прежде всего как региональные центры, связывающие в единое политическое и хозяйственное пространство свою округу и одновременно существующие за счет своего окружения. В соответствии с этим на протяжении столетий строилась структура отношений собственности, прав и обязанностей всех территориальных субъектов, и, соответственно структура региональных органов управления. Игнорирование исторического опыта и попытки излишней "приватизации" городами управленческих функций приводят сегодня к противостоянию органов городского и регионального управления, выражающемуся порой в открытых конфликтах.

Политический институт властной иерархической вертикали региональных органов во главе с центром исторически развивался. При сохранении общего принципа взаимодействия между уровнями региональной иерархии его развитие шло в сторону более свободного порядка установления взаимных прав и обязанностей звеньев региональной иерархии органов управления с учетом интересов населения, проживающего на их территориях. Это проявлялось в и правилах формирования состава органов регионального управления, регулировавшихся следующим политическим институтом.

Рассмотрение сочетания принципов назначения и выборности региональных

руководителей как единого политического института регулирования территориальных

отношений связано с тем, что на протяжении российской истории не было периодов, когда бы в обществе действовал только принцип выборности или только принцип назначения региональных руководителей. Они могли в разной мере реализовываться на тех или иных уровнях административного деления государства - например, выборность на уровне местной общины и назначение на уровне губернаторов, но всегда присутствовали в обществе одновременно. На наш взгляд, они представляют собой как бы две стороны одной медали. На протяжении всей истории идет постоянный поиск меры между ними, позволяющей сочетать интересы локального сообщества (через выборность его представителей) и целого, всего государства (через назначение руководителей вышестоящими уровнями управления).

В древнерусских городах принципы выборности и назначения были представлены еще в нерасчленимой, синкретической форме - в вече. Вече представляло собой полномочное народное собрание, на котором решались все важнейшие вопросы городского общества. Оно, например, в Новгороде, включало в себя высших должностных лиц, как правило, назначаемых князем, а также представителей всех пяти концов районов Новгорода и представителей всех социальных групп - бояр, житьих людей, купцов и черных людей, другими словами, одновременно и выборных снизу, и назначенных верховной властью58.

В дальнейшей истории также можно наблюдать совместную реализацию отмеченных принципов. В качестве примера представим краткую историческую справку по организации управления волостями в период от Ивана Грозного до Петра I.

Для управления волостью в XIV- XVI в. назначались волостели и наместники. Они, как представители верховной власти, осуществляли одновременно властные и судебные полномочия. Но уже по Судебнику 1497 г. назначаемые наместники должны были судить с выборными "добрыми людьми" из местного населения. Затем в 1555-1556 гг. царь Иван Грозный фактически упраздняет должность наместников, повелевая выполнять "государеву службу" выборным "излюбленным старостам". Но после земского собора 1613 г. верховная власть снова вводит приказно-воеводское управление59. Воеводы работают на государевом жаловании и государем назначаются. Параллельно с ними в соответствии с указом 1627 г. действуют губные старосты - выборная земская власть, - заменяя собой воевод в тех волостях, где их почему-либо нет или когда они отсутствуют в городе. В 1669 г. институт губных старост был уничтожен, а их дела были переданы воеводам. В 1684 г. губные старосты были восстановлены и просуществовали до 1702 г.60. Затем по указанию Петра I губное самоуправление было ликвидировано, а его функции снова возложены на воевод, назначавшихся из центра. Но воеводы действовали наряду с дворянскими советами, комплектовавшимися путем выборов из "добрых и знатных людей уезда"61.

Превалирование выборности или назначения в тот или иной период было связано с конкретной социально-экономической ситуацией. Если усиливалась потребность в централизации ресурсов, например, в связи с военными действиями, преобладало назначение региональных руководителей. Если произвол воевод или наместников по отношению к местному населению становился нетерпимым и злоупотребления местной власти росли, предпочтение отдавалось выборам.

В XIX в. институт сочетания выборности и назначения региональных руководителей воплощался в более развитой форме, одновременно учитывающей интересы местного населения и государства как целого. Например, замещение должности городского головы, в соответствии с городовым положением, высочайше утвержденным 11 июня 1892 г., происходило путем выборов его городской думой. Но затем требовалось административное утверждение кандидатов либо губернатором, либо министром внутренних дел. Если первично и вторично выбранные кандидаты не утверждались, то тогда вакантные должности замещались соответствующими назначениями62.

Хорошо известна практика выборов и назначений региональных руководителей в советский период, когда они выбирались в ходе выборов, во многом формальных, и утверждались органами КПСС соответствующего уровня.

Демократизация общественной жизни в ходе перестройки привела к изменению этого порядка. В соответствии с новой Конституцией 1993 г. отменено назначение региональных руководителей. Единственным условием являются их выборы населением соответствующих регионов. Но действие любого института, политического или экономического, невозможно отменить законодательно, даже если это высший закон государства, каким является Конституция. В настоящее время растет осознание того, что "введение в действующую Конституцию принципа выборности глав областей и краев при полном отсутствии у Центра каких-либо правовых возможностей смещения их с должности привело к значительному ослаблению властной вертикали. В условиях регионализации хозяйственных связей это неизбежно ослабляет единство Российского государства"63.

Отмена назначений означает поиск иного адекватного им правового механизма сдержек и противовесов, обеспечивающего губернаторами выполнение их функций одновременно как представителя избравшего его народа и представителя Российского государства в современных условиях. Высказываются, например, такие предложения: "Федеральным законодательством в соответствии с Конституцией должны быть четко очерчены пределы прав и полномочий губернаторов и предусмотрен действенный механизм импичмента в случае нарушения ими законодательства... вплоть до лишения губернатора полномочий по инициативе президента"64. В основу этого механизма предлагается заложить принцип двойной ответственности губернаторов: перед населением, его избравшим, и перед государством, что соответствует природе политического института, означающего сочетание выборности и назначения региональных руководителей.

Единогласие, или круговая порука как форма ответственности региональных общностей - следующий политический институт, определяющий взаимодействия в социально-региональной структуры российского общества.

Круговая порука представляет собой форму солидарной ответственности территориальных общностей перед верховным уровнем управления и предполагает одновременно внутреннее единогласие членов этой общности по поводу принимаемых на себя обязательств.

В уже упоминавшейся первой синкретической форме территориального управления - вече - достижение единогласия и реализация принципа круговой поруки зашифрованы для нас в так называемом "поле" - поединке между сторонами, имеющими различающиеся мнения. Если в ходе вече стороны не могли прийти к единодушию, или предлагаемая позиция не являлась настолько авторитетной, что ее противники прекращали отстаивать свою точку зрения, то дело решалось полем, или дракой. Поле как судебный поединок должно было следовать определенным правилам65. Какая сторона побеждала, та точка зрения и считалась принятой, что и фиксировалось обществом.

В дальнейшем поле как способ определения общей позиции вымирает. По Указу 1556 г. предписывалась замена поля крестным целованием, закрепляющим единство позиций сторон66.

На роль круговой поруки в устройстве территориального управления на Руси обратили внимание и историки права. Они указывают, что "через круговую поруку осуществляется воздействие верховной власти. По этому же образу строится и "вся земля". Круговая порука господствовала и на "вселенских советах" [С.К. - земских соборах]. Она обеспечивалась традиционными на Руси началами единогласия - вопрос обсуждался до тех пор, пока все не придут к общему мнению, после чего участники обсуждения приводились к крестоцелованию"67. Общая резолюция, которой заканчивалась соборная грамота, была самым существенным моментом. Целовать крест на своих речах значило обязаться под присягой исполнять соборный договор. Таким образом, фиксировалось общее, "круговое" формальное обязательство, связывавшее членов собора в нечто целое по отношению к соборному приговору68. Тем самым круговая порука обеспечивала государственный интерес.

Размышляя о природе данного политического института, можно предположить, что в его основе лежит экономическая необходимость, ибо, как отмечалось выше, задачей институтов в конечном счете является создание благоприятных условий для экономического развития. Эта экономическая причина заключается в особом, коммунальном характере используемых производственных ресурсов и материально-технологической среды в российском обществе. Как было отмечено, "коммунальность означает такое устройство материально-технологической среды, при котором все ее части представляют единую нерасчленимую систему и не могут быть обособлены без угрозы ее распада. Такая коммунальная среда является общественным благом и условием выживания всего общества"69. Использование коммунальной среды может быть только согласованным, единым, в котором равно участвуют все члены общества и никто не нарушает общих установленных правил, никто не пытается использовать ее в интересах какой-либо группы. В Древней Руси основу такой коммунальной системы составляла система речных путей, обеспечивающая внутренние взаимосвязи и выход на заморские рынки. В настоящее время материальную основу коммунальной среды составляют единые системы энерго- и теплоснабжения и транспортные наземные коммуникации, прежде всего железнодорожные.

Попытки использования общей материально-производственной среды в интересах какого-либо региона приводили к ослаблению государства в целом и поэтому жестоко пресекались. Пример борьбы Московского княжества с новгородцами ярко иллюстрирует это положение. Будучи северной окраиной русского государства, Новгород, с одной стороны, жил за счет доставляемого из центральных частей страны русского хлеба, а с другой использовал в своих интересах выгоды от иноземной торговли. Обеспечить единогласия новгородцев в исполнении общегосударственных дел,

включить их в систему круговой поруки не удавалось, что привело к известным кровавым событиям. Иван Грозный покорил вольный Новгород, часть населения уничтожив физически, а другую часть - переселив на центральные московские земли, заселив земли новгородские выходцами из других регионов Московского царства.

Устойчивость института единогласия, или круговой поруки, обусловлена как осознанием ее выгодности для лиц и групп, составляющих общество, так и в силу государственных соображений об удобстве исполнения задач территориальными образованиями. Так, съезды КПСС, характерные для советского периода нашей истории, являются аналогом проводившихся ранее земских соборов и так же, как земские соборы, были вызваны к жизни административными потребностями государства. На них достигалось единогласие региональных представителей по поводу решения основных, выносимых на съезды вопросов, обеспечивалась та самая круговая порука, которая служила гарантом исполнения принятых решений.

На нынешнем этапе принцип единогласия и круговой поруки выражается уже в современных правовых нормах. Примером является федеративный договор, подписанный 31 марта 1992 г. и одобренный IV Съездом народных депутатов России 10 апреля 1992 г. Федеративный договор инкорпорирован в текст новой Конституции 1993 г. Он является принципиально новым юридическим актом в государственном строительстве России.

Федеративный договор, с одной стороны, был подписан органами федерального центра, а с другой его подписали органы власти субъектов Федерации - краев, областей, городов Москвы и Санкт-Петербурга, национальных автономий, кроме Чечни и Татарстана. Субъекты Федерации, подписавшие этот договор, единогласно согласились с теми политическими условиями, которые были декларированы федеральным центром, поскольку их законодательные и экономические права были существенно расширены. Подписание федеративного договора позволило сохранить единство страны и остановить начавшийся в Российской Федерации "парад суверенитетов"70.

Реализацией отмеченного принципа единогласия в современных условиях является также установленный порядок внесения изменений в Конституцию Советом Федерации. Вопрос о принятии тех или иных предложений не может быть решен большинством - они будут приняты только в том случае, если с ними единогласно согласятся все субъекты Российской Федерации71.

Беглый исторический экскурс реализации политического института единогласия, или круговой поруки как формы ответственности региональных общностей позволяет заметить, что его развитие шло в направлении более свободного проявления интересов региональных субъектов и уменьшении роли насильственных форм разрешения возникавших конфликтов.

Обращение и жалобы населения как регулятор деятельности региональных органов представляют собой политический институт, являющийся элементом исторически сложившейся структуры принятия решений и определяющий формы контроля за реализацией принятых решений.

Фундаментальное открытие роли института административных жалоб в российском обществе принадлежит О.Э.Бессоновой. Именно ею эта идея была впервые сформулирована72, эмпирически проверена73, а также доказана теоретически и аргументирована историческими фактами74. Роль данного института заключалась в следующем: "Институт административных жалоб на протяжении всего исторического развития раздаточной экономики обеспечивал диалог между лицами, принимающими решения, и всем населением по поводу возникающих проблем и способов их решения"75.

Фундаментальность данного открытия заключается в том, что обращения и жалобы являются сигналами обратной связи не только в экономической системе, как справедливо отмечает О.Э.Бессонова. Они представляют собой и политический институт, регулирующий социальные отношения в сфере власти и формирующий основополагающую структуру принятия и контроля решений по всей иерархической властной вертикали органов регионального управления во главе с центром. В этой сфере под административной жалобой понимается "всякое заявление, сделанное высшей административной власти на действия низшей, по предмету нарушения последней каких-либо личных или имущественных прав или интересов, или неудовлетворения какого-либо ходатайства, которое по закону могло или должно быть удовлетворено"76.

Роль обращений и жалоб в функционировании регионального управления отмечена рядом исследователей. Например, правоведы из Института государства и права РАН при историческом исследовании территориального самоуправления в России указывают, что существенное значение имело взаимодействие верховной власти и земли "посредством челобитной деятельности"77, т.е. через подачу высшим органам управления индивидуальных или групповых (от сословий или территориальных общностей) челобитий.

На основании обращений и жалоб населения высшие органы управления судили об эффективности региональных руководителей разного уровня, как выборных, так и назначаемых. Например, при назначении воевод в царствование Михаила Романова (начало XVII в.) правительство одновременно учредило особый приказ, в котором принимались жалобы от тех, кто "на сильных бьют челом"78. Точно также и при расширении выборного начала, например, в сельских обществах в XIX в., указом с 1889 г. водятся земские начальники, которым предоставляются широкие права по надзору за должностными лицами крестьянского управления и разбору приносимых на них жалоб, вплоть до временного устранения виновников с их должностей79.

Действие института жалоб регулировало деятельность других политических институтов. Например, как указывалось выше, количество и характер жалоб населения были одной из причин того, какое начало - выборное или назначение, - преобладало в формировании состава региональных руководителей.

Контроль деятельности органов регионального управления посредством жалоб зависит от того, какие группы населения и в какой форме могут эти жалобы реализовывать, и какова будет реакция. В дореволюционной России наиболее эффективными с точки зрения решения поднимавшихся в них вопросов были так называемые "всеподаннейшия прошения и жалобы", т.е. обращения непосредственно на Высочайшее имя. В середине XIX в. право ходатайствовать "о прекращении местных злоупотреблений или об устранении неудобств, замеченных в местном управлении" непосредственно перед Императорским Величеством могло только дворянство. Другие группы населения таких прав в тот период не имели80.

В советский период право жалобы на действия органов регионального управления любого уровня стало практически всеобщим, поскольку могло быть реализовано всеми слоями населения. В этот период действовала система, обеспечивающая прием и прохождение жалоб, реализацию решений по ним и ответственность должностных лиц.

Именно через институт жалоб население и организации в значительной мере могли осуществлять институциональные изменения в соответствии со своими интересами. Д. Норт отмечал, что развитие структуры институтов любого общества дает возможность людям выражать свои идеи, мнения и убеждения с очень низкими издержками для себя, и именно это позволяет осуществлять изменения в обществе81. Для западного общества этой цели служит прежде всего избирательный процесс. В условиях России аналогичной цели служит и институт жалоб, который, также как и выборы, является формой, механизмом обратной связи. Чем более развит этот механизм, чем шире возможности населения выражать свои жалобы, чем лучше отлажен их учет и контроль, тем эффективнее могут быть осуществляемые в обществе преобразования.

В период социальной трансформации российского общества в ходе рыночных реформ происходит существенное обновление механизма жалоб и обращений. Начинают формироваться новые, более эффективные каналы для их передачи. Это связано, прежде всего, с увеличением числа формальных и неформальных организаций, которые начинают использоваться для этих целей. Прямым выразителем жалоб различных групп населения выступает сегодня Государственная Дума. Постоянство ее действия (в отличие, например, от земских соборов и съездов КПСС, собиравшихся эпизодически) позволяет региональным представителям осуществлять регулярный контроль за деятельностью центральных органов власти.

Распад административно-командной системы управления, осуществлявшей прием обращений и жалоб через свои региональные подразделения, компенсируется созданием иного рода организаций, служащих этим целям, по инициативе "снизу". Примером является создание межрегиональных ассоциаций экономического взаимодействия, представляющих собой добровольные объединения республик, краев, областей и автономных округов. К середине 90 гг. создано 8 ассоциаций: "Центральная Россия", "Черноземье", "Северо-Запад", ассоциация регионов Северного Кавказа, "Большая Волга", ассоциация областей Уральского региона, "Сибирское соглашение" и ассоциация субъектов Федерации Дальнего Востока и Забайкалья82. Объединившиеся в них региональные руководители выступают перед органами федерального центра совместно, усиливая тем самым значение своих обращений, заявок и предложений.

Использованию неформальных связей для решения возникающих в регионах проблем служит создание в г. Москве ряда региональных землячеств, т.е. объединений выходцев определенных регионов, ныне проживающих и работающих в столице. Созданы и функционируют, например, оренбургское, нижегородское, ленинградское (санкт-петербургское), красноярское землячества, в стадии оформления находится землячество новосибирцев. Одной из основных целей землячеств является лоббирование интересов соответствующих регионов.

Заканчивая обзор структуры политических институтов, определяющих, согласно авторской гипотезе, взаимодействия в социально-региональной структуре, отметим известные свойства институтов как таковых. Доказано, что институциональный процесс носит инкрементный характер83. Это значит, что институциональные изменения не совершаются дискретно. Для них характерно перетекание, обычно весьма полное, содержания старых институтов в новые, даже в ходе революционных, на первый взгляд, изменений. Эффект зависимости от траектории предшествующего развития, отмеченный многими исследователями, определяет институциональную устойчивость общества. Поэтому так велико значение выявления институциональной матрицы, определяющей пространство развития основных социальных структур.

В силу этого описанная структура политических институтов, определяющих взаимодействия в социально-региональной структуре и обновляемая в ходе нынешних преобразований, на наш взгляд, будет сохранена. Изменяться будут конкретные формы, в которых они будут реализованы, и это требует дальнейших исследований. Если в ходе этой работы гипотеза об устойчивости описанных политических институтов будет доказана, то это могло бы содействовать выработке более обоснованной концепции реформ, которая до сих пор так и не рационализирована российским обществом.

 


1. Заславская Т.И., Горяченко Е.Е., Мучник И.Б и др. Развитие сельских поселений: Лингвистический анализ социальных объектов. - М.: Статистика, 1977. - 295 с. >>

2. Федосеев В.И. Сельское население региона: (Территориальные различия условий жизни). - М: Мысль, 1986. - 144 с. >>

3. Заславская Т.И., Беленький И.М., Бородкин С.М., Мучник И.Б. Социально-демографическое развитие села: региональный анализ. - М.: Статистика, 1980. - 343 с. >>

4. Социально-территориальная структура города и села: (Опыт типологического анализа). Под ред. Т.И.Заславской и Е.Е.Горяченко. - Новосибирск: СО АН СССР. ИЭиОПП, 1982. - 154 с. >>

5. См. работу Заславской Т.И., Федосеева В.И., Троцковского А.Я. К вопросу о социально-территориальной структуре экономического района // Изв. СО АН СССР. Сер. Экон. и прикл. социологии. - 1985. - № 1, вып. 1. - С.3-12; № 7, вып. 2. - С. 34-45. >>

6. См. Троцковский А.Я. Социально-экономическое развитие села в условиях урбанизации. - Новосибирск: Наука, 1985. - 250 с. >>

7. Заславская Т.И. Теоретические вопросы исследования социально-территориальной структуры советского общества // Социально-территориальная структура города и села: (Опыт типологического анализа) / СО АН СССР. ИЭиОПП. - Новосибирск, 1982, с.7. >>

8. Горяченко Е.Е. . Статья в сб. Социально-территориальная структура города и села: (Опыт типологического анализа). С. >>

9. Крапчан (Кирдина) С.Г. Село Российской Федерации: социально-региональная структура. - Новосибирск: Наука. Сиб. Отделение, 1989. - 286 с. >>

10. Там же, с.20. >>

11. Заславская Т.И., Рывкина Р.В. Социология экономической жизни: Очерки теории. - Новосибирск: Наука. Сиб. Отделение, 1991, с.320. >>

12. Крапчан (Кирдина) С.Г., указ. соч., с. 231-232. >>

13. Заславская Т.И. О социальном механизме развития экономики. // Пути совершенствования социального механизма развития советской экономики . / ИЭиОПП СО АН СССР. - Новосибирск, 1985. - С.8-38. >>

14. Заславская Т.И., Рывкина Р.В. Социология экономической жизни: Очерки теории. - 448 с. >>

15. Там же, с.87. >>

16. Ходжсон Дж. М. Жизнеспособность институциональной экономики. В сб. "Эволюционная экономика на пороге XXI. Доклады и выступления участников международного симпозиума (г. Пущино, 23-25 сентября, 1996)". - М.: Изд-во "Япония сегодня". - 1997, с. 29-30. >>

17. Там же, с. 30-36. >>

18. Наиболее полное изложение его теории на русском языке представлено в книге: Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики . - М.: Фонд экономической книги "Начала", 1997. - 180 с. >>

19. Бессонова О.Э. Институты раздаточной экономики России: ретроспективный анализ. - Новосибирск: Изд-во ИЭиОПП СО РАН, 1997. - 76 с. >>

20. Радаев В.В. Экономическая социология. Курс лекций: Учеб. пособие. - М.: Аспект Пресс, 1997, с.47. >>

21. Норт Д., указ. соч., с.12, 22. >>

22. Норт Д., указ. соч., с.68. >>

23. Там же, с.68. >>

24. Крапчан (Кирдина) С.Г., указ. соч., с.240. >>

25. Мильнер Б.З. Предисловие научного редактора // Норт Д., указ. соч., с.10. >>

26. Пока не выработан подход относительно того, включать ли и каким образом в этот ряд регионов таких субъектов Федерации, как города Москва и Санкт-Петербург. >>

27. Заславская Т.И., Рывкина Р.В., указ. соч., с.322. >>

28. В. Каганский. Советское пространство: конструкция и деструкция. - В сб. Иное. Хрестоматия нового российского самосознания. Ред.-сост. С.Б. Чернышов. - М.: Аргус, 1995, с. 96. >>

29. Федерализм: Энциклопедический словарь. Статья "Политика региональная". - М.:ИНФРА-М, 1997, с.175. >>

30. Федерализм..., статья "Деление административно-территориальное", с. 69. >>

31. Одним из первых на это указывал Градовский А.Д., см. его докторск. диссерт. "История местного самоуправления в России", Санкт-Петербург, 1868. >>

32. Энциклопедический словарь. Издатели: Ф.А.Брокгауз, И.А.Ефрон. - Санкт-Петербург, 1868-1906, т.25, статья "Провинция", с. 337. >>

33. Там же, т.23, статья "Петр I", с.491. >>

34. Там же, т.10, статья "Доля", с.937. >>

35. Федерализм.., статья "Губерния", с..63. >>

36. Там же, с. 64. >>

37. Там же, статья "Сталин", с.226. >>

38. Там же, статья "Экономический механизм федеративных отношений", с.272. >>

39. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Ростов-на-Дону: Изд-во "Феникс", 1995 (переиздание 1886-1915 гг.), с.40. >>

40. Там же, с. 284. >>

41. Ключевский В.О. Сочинения. В 9 т. - М: Мысль, 1987, т.1, с.156, 169. >>

42. Энциклопедический словарь, т.9, статья "Городовое дело", с.313-314. >>

43. Ясак - подать сибирского населения в казну в виде шкурок ценных пушных зверей, ясачные - местное население, вносящее ясак. >>

44. Резун Д.Я. Очерки истории изучения сибирского города. XVIII век. - Новосибирск: Наука. Сиб. Отделение. - 1991, с.113. >>

45. Там же, с.70-88. >>

46. Каганский В. , указ. соч., с.99. >>

47. Заславская Т.И., Рывкина Р.В., указ. соч., с.303. >>

48. Федерализм..., статья "Федеративный договор", с. 257. >>

49. Ключевский В.О., указ соч. , т.1, с.132. >>

50. Владимирский-Буданов М.Ф., указ соч., с.284. >>

51. Федерализм..., статья "Субсидиарность", с.233. >>

52. Федерализм..., статья "Деление административно-территориальное", с.69. >>

53. Энциклопедический словарь..., т.39, статья "Штаты", с.875. >>

54. Проблема субъектности российской политики. Доклад департамента политических реформ фонда "Реформа". Рук. Мигранян А.М, при участии Елыманова А.Ф., Рябова А.В., Соловья В.Д., Туровского Р.Ф. - Независимая газета, 18.02.98, с.8. >>

55. Там же. >>

56. Царство правового нигилизма. Интервью с полномочным представителем президента в Алтайском крае В. Райфикештом. - НГ-регионы, февраль 1998, № 3 (6), с.1. >>

57. Федерализм..., статья "Местное самоуправление", , с.137-138. >>

58. Новгородская первая летопись старшего и младшего извода. - М, 1960, с. 99, 100, 347. >>

59. Институты самоуправления: историко-правовое исследование. / Графский В.Г., Ефремова Н.Н., Карпец В.И. и др. - М.: Наука, 1995, с.149-153. >>

60. Энциклопедический словарь..., т.9, статья "Губной староста", с.849. >>

61. Энциклопедический словарь..., т.6, статья "Воевода", с.827. >>

62. Энциклопедический словарь..., т.9, статья "Город", с.232. >>

63. Проблема субъектности российской политики, с.8. >>

64. Кто хозяин в нашем доме... Интервью с консультантом губернатора Московской области д.ф.н. С. Устименко. - Журнал "Родина", 1997, № 12, с.14. >>

65. Институты самоуправления: историко-правовое исследование, с.135. >>

66. Энциклопедический словарь..., т.31, статья "Судебный поединок", с.924. >>

67. Институты самоуправления: историко-правовое исследование, с. 148. >>

68. Ключевский В.О., указ соч., т.2, с.363. >>

69. Бессонова О.Э., Кирдина С. Г., Р. О'Салливан. Рыночный эксперимент в раздаточном хозяйстве России. Демонстрационные проекты в жилищном хозяйстве. - Новосибирск: Изд-во Новосиб. Ун-та, 1996, с.23. >>

70. Федерализм..., статья "Федеративный договор", с.257. >>

71. Шейнис В.Л., доклад "Тернистый путь российской Конституции", международный симпозиум "Куда идет Россия? Общее и особенное", 17-19 января 1997 г. >>

72. Бессонова О.Э. Раздаточная экономика как российская традиция // Общественные науки и современность, 1994, № 3. - С.37-49. >>

73. Бессонова О.Э., Кирдина С.Г., О'Салливан Р. Рыночный эксперимент в раздаточной экономике России. Демонстрационные проекты в жилищном хозяйстве. - 1996. - 312 с. >>

74. Бессонова О.Э. Институты раздаточной экономики России: ретроспективный анализ. - 1997. - 76 с. >>

75. Там же, с. 29. >>

76. Энциклопедический словарь..., т.11, статья "Жалоба", с.710. >>

77. Институты самоуправления, историко-правовое исследование, с. 146. >>

78. Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта. (Социокультурная динамика России). Т.1. От прошлого к будущему. Изд-е 2-е, перераб. и дополн. - Новосибирск: Сибирский хронограф, 1997, с. 141. >>

79. Энциклопедический словарь..., т.12, статья "Земские участковые начальники", с.507. >>

80. Энциклопедический словарь..., т.7, статья "Всеподданнейшия прошения и жалобы", с.403. >>

81. Норт Д., указ. соч., с.111. >>

82. Федерализм..., статья "Ассоциации...", с. 23-24. >>

83. Норт Д., указ. соч., с. 17. >>

2002-2024 KIRDINA.RU
АКТИВНАЯ ССЫЛКА НА САЙТ ОБЯЗАТЕЛЬНА