Скачать 87,5 Кб

Кирдина С. Г. , к.э.н.,
Институт экономики и организации промышленного производства
Сибирского Отделения Российской Академии наук,
г. Новосибирск

Спор ученого с поэтом,

или социологическая теория институциональных матриц ¹

против утверждения “умом Россию не понять”

“Уникальность и самобытность России”, “особый российский путь”, “загадочная русская душа” - эти и многие другие утверждения ласкают наш патриотический слух и преисполняют сознанием того, что страна наша и общество - совершенно особенные и ни на кого не похожие. Думать так и поддерживать такое же мнение у других народов – лестно и приятно. Но для ученых-обществоведов эта позиция, выраженная в бессмертных строках Ф. И. Тютчева о том, что “умом Россию не понять, аршином общим не измерить…” - является вечным вызовом и укором. Почему? Потому что наука начинается там и тогда, когда во множестве явлений, событий, фактов ум выявляет общие тенденции, типичность, единые законы, которым подвластна исследуемая наукой реальность, когда мы выделяем группы однородных объектов, классы, скрытые структуры. Уникальному же можно только дивиться, его можно воспевать, но не изучать.

Поэтому, поставив перед собой задачу понять и исследовать нашу страну, ученый постарается как можно дальше отойти в своих научных абстракциях от ее особенностей и специфики, поскольку “лицом к лицу лица не увидать”. Нормальный ученый попытается за “деревьями фактов” увидеть те общие законы, действию которых подчиняется развитие нашей отчизны. Возможно, тогда мы поймем, что наше непонимание собственной истории есть следствие не только действительной сложности изучаемого объекта, то есть нашей великой России, но и недостаточно изощренного ума, не обладавшего до поры до времени арсеналом необходимых понятий и категорий, в которых может быть объяснена постоянно удивляющая нас окружающая реальность.

Немного о социологии

Социология – наука относительно молодая. Хотя об устройстве обществ рассуждали практически все великие мыслители прошлых веков, эти размышления представляли собой скорее рассказы, эссе, оригинальные произведения, неотделимые от их авторов. Становление же предмета социологии и формирование в ее рамках общего научного языка для обозначения наблюдаемых в обществе процессов относится ко второй половине ХХ-го века. Именно тогда французский социальный мыслитель Огюст Конт внедрил термин “социология”, обозначив им учение о научном, позитивистском изучении общества, а первые социологи Эмиль Дюркгейм, Карл Маркс и Макс Вебер предложили первые теоретические модели описания общественного развития. Выходит, что по сравнению, например, с математикой, в которой теоретические построения выдвинулись на первый план уже с IV века до н. э., теоретическая социология – это годовалый младенец по сравнению с 360-летним старцем!

Относительно юный возраст социологии, делающей первые шаги в своем развитии, объясняет отсутствие научного консенсуса между социологами по поводу самых главных положений своей науки, того консенсуса, который уже давно сложился в точных и естественных дисциплинах. При консенсусе основные научные положения и законы приняты и разделяются всеми учеными как аксиомы, то есть имеют конвенциональный характер. Не то, к сожалению, в социологии. Здесь еще активен процесс апробации предлагаемых понятий и концепций, и даже сто лет существования тех или иных теорий не обеспечили им конвенционального характера. Так, например, одни ученые полагают, что исчерпывающий характер имеет теория смены способов производства и классовой борьбы К. Маркса, в то время как другие считают универсальной концепцию М. Вебера, который движущей силой общественного развития полагал специфику свойственных индивидуумам ценностей.

Теоретический плюрализм, господствующий в молодой социологической науке, когда на вооружении разных групп ученых находятся разные теории, а дискуссии между ними имеют непреходящий характер, в годы перестройки стал характерен и для российских обществоведов. Если раньше все мы руководствовались – искренне или вынужденно – положениями исторического материализма и научного коммунизма, то сегодня гласность и свобода слова в социальной науке выражены как нигде. В этом вопросе она даже может конкурировать со средствами массовой информации. Российские ученые осваивают такое количество заимствованных со всего мира концепций, извлекают из академических запасников столько позабытых теоретических построений наших соотечественников прошлых веков и выдвигают такое обилие собственных теорий, что на прошедшем в прошлом году в Санкт-Петербурге Первом всероссийском социологическом конгрессе президент Международной социологической Ассоциации проф. А. Мартинелли назвал Россию мощной “социологической лабораторией”. Многие ученые нашей страны и зарубежные коллеги говорят о настоящем “социологическом буме” в России, который дает основания надеяться на получение новых ценных результатов как в теоретическом, так и в прикладном отношении.

Итак, каковы мировые теоретические достижения и насколько подходят они для России?

О разных социологических теориях

Теории делят объекты на классы. Если в практической жизни каждое общество рассматривается как уникальное, неповторимое, единственное в своем роде, то разные теории пытаются их классифицировать по тем или иным основаниям.

Известный нам более всего марксистский, или формационный подход, утверждает, что общества отличаются характером последовательно сменяющих друг друга способов производства, или общественных формаций. За рабовладельческим обществом следует феодальное, потом капиталистическое, социалистическое и далее – по известной схеме Маркса и Ленина. При таком подходе предполагается одна траектория развития всех обществ, неизбежно переходящих в социальном развитии со ступени на ступень.

Есть и другие подходы. Так, цивилизационные теории говорят, что существует несколько цивилизаций, каждая из которых отличается своими специфическими культурными формами. Наш соотечественник Данилевский в прошлом веке выделял 10 цивилизаций, немецкий ученый Шпенглер и американец Хантингтон – 8, а социальный философ из США Тойнби - 23 цивилизации. При таком подходе та или иная страна относится к одной из названных цивилизаций, что и определяет особенности ее неизменного существования и специфического развития в данных культурных рамках.

Россия с ее историей “выпадает” из большинства, в том числе и названных, классификаций.

Так, если следовать Марксу, то почему у нас не было рабовладельческого общества, почему капитализм у нас толком не закрепился, а сменивший его кратковременное пребывание на нашей территории социализм не привел к коммунизму? Нынешние же попытки вновь вернуть Россию в капитализм, так хорошо зарекомендовавший себя “на стороне”, также оказались безуспешными.

Цивилизационная теория относит нашу страну к российской православной цивилизации. Но почему тогда у нас около века господствовали коммунистические идеи, разделявшиеся в советский период миллионами людей и обеспечившие рывок страны к высотам научно-технических достижений на уровне самых богатых наций? И почему в этой самой цивилизации практически всегда имел место внутренний раскол, при котором одна часть населения отождествляла нашу страну с Западом и Европой и жаждала либеральных идей, а другая признавала себя Азией и считалась ближе к Востоку и традиционным патриархальным ценностям? Может, и не было в России единой цивилизации, а всегда присутствовала явная культурная оппозиция, представленная в прошлых веках борьбой славянофилов и западников, а в нынешней России – яростным политическим противостоянием национал-патриотов и правых сил?

Поскольку предложенные, да и многие другие теории, не позволяют объяснить историю нашей страны, попробуем поместить российское общество в иную классификацию, предложенную в социологической теории институциональных матриц.

Социологическая теория институциональных матриц

Сначала отметим особенность социологического подхода к анализу обществ. В отличие от многих социальных наук – демографии, антропологии, политологии или политической экономии, исследующих части социальной жизни, ту или иную сферу общества, социология старается увидеть общество как целостное, неразделимое образование, как единый организм, законам которого подчиняются основные происходящие в обществе процессы.

“Социологическое воображение” рассматривает общество в единстве трех его основных проекций, или в следующей системе трехмерных координат – экономической, политической и культурно-идеологической. Наглядно эта схема координат, в которой социологи располагают общество как исследуемый феномен, изображена на рис. 1.

Эта схема показывает, что в фокусе социологического рассмотрения любое социальное действие, или общественный процесс, являясь по сути едиными, целостными, могут анализироваться в каждой из этих проекций, то есть рассматриваться одновременно как:

- экономические, то есть связанные с получением ресурсов для воспроизводства социальных субъектов,

- политические, то есть определенным образом организованные, упорядоченные и управляемые, ориентированные на достижение определенной цели,

- идеологические, то есть реализующие определенную идею, те или иные значимые для общества ценности, что отличает социальную деятельность человека от животных.

Этот “триединый” взгляд и составляет суть схемы общества, как рассматривает его “сухая” социологическая теория, абстрагируясь от остальных примет “пышно зеленеющего древа” общественной жизни. Из такой схемы становится понятно, что в обществе экономика, политика и идеология, являясь частями одного целого, зависят друг от друга и, в конечном счете, друг друга определяют. Поэтому связаны между собой действующие в экономической, политической и идеологической сферах институты – наиболее популярный феномен, исследуемый сегодня не только социологами, но также экономистами, политологами, культурологами и другими исследователями.

Институты – это не только и не столько организации или законодательство, как трактуют их публицистика и массовая пресса. Данное понимание институтов (институций, или установлений) было характерно для эпохи Римского права, и до сих пор оно не преодолено в массовом сознании. Для современного социолога институты – это социальные отношения, принятые в обществе “правила игры”, проявляющие себя на формальном уровне в виде правил, постановлений и норм, а в неформальной сфере – в виде привычек, традиций и обычаев. Институты - это устойчиво воспроизводящиеся на всех уровнях модели взаимодействия между людьми и организациями, правила и нормы социальной жизни, проявляющие себя даже тогда, когда никто не заставляет их соблюдать. Они могут выражаться в разных формах, соответствующих культурно-историческому контексту того или иного общества, но сохраняют свое содержание. Так, например, институт рынка проявляет себя и в правилах ведения торговли на восточном базаре, и в условиях контракта между транснациональными корпорациями. При внешних различиях мы, тем не менее, видим, что эти отношения имеют одну и ту же рыночную природу.

Устойчивое сочетание институтов образует институциональную матрицу общества. Матрица в переводе с латинского означает “матку”, основу, первичную исходную модель, форму, порождающую дальнейшие последующие воспроизведения чего-либо. Институциональная матрица общества означает первичную модель связанных между собой экономических, политических и идеологических институтов, на основе которой постоянно воспроизводятся исторические развивающиеся формы конкретных социальных отношений. Схема институциональной матрицы, которая развивает наше социологическое представление об обществе, показана на рис. 2.

Рис. 2. Схема институциональной матрицы.

Роль институциональной матрицы общества аналогична функциям скелета у человека. Облеченный плотью, скелет неразличим, но определяет все наши движения. Так и институциональная матрица, “укрытая” покровом разнообразных социальных явлений, определяет реальное движение множества актеров на общественной сцене и пределы их политических, экономических и идеологических действий в исторической перспективе.

Анализ мировой истории со времен древнейших государств Египта и Месопотамии позволяет различить два типа институциональных матриц, регулирующих жизнь внешне непохожих друг на друга обществ, существующих в виде государств. Они названы Х и Y-матрицами, и отличаются между собой содержанием образующих их институтов, что наглядно можно увидеть на рис. 3.

Рис. 3. Различие институтов, образующих Х и Y-матрицы

Итак, в социологической теории институциональных матриц утверждается, что в любом государстве, какой бы период его истории мы ни взяли, устойчиво доминируют, преобладают институты определенной матрицы. Другими словами, на протяжении своего развития государства сохраняют, воспроизводят институты свойственной им либо Х, либо Y-матрицы.

В России, как и в большинстве стран Юго-Восточной Азии, Латинской Америки, Китае всегда были более выражены институты Х-матрицы.

В экономической сфере стран с Х-матрицей преобладают институты редистрибутивной экономики. Особенностью таких экономик является обязательное опосредование Центром движения ценностей и услуг, а также прав по их производству и использованию. Через Центр происходит аккумулирование основных создаваемых продуктов, согласование условий их производства и потребления, а также распределение (редистрибуция) ресурсов и продукции между участниками хозяйственного процесса. Основу экономики составляет общая, централизованно-управляемая собственность, независимо от конкретной своей формы – казенной ли, государственной, федеральной или княжеской. Поскольку хозяйство таких стран в основном тесно взаимосвязанное, то главная задача экономических субъектов – не столько заработать себе прибыль, как при рынке, сколько обеспечить в государстве сбалансированное, пропорциональное производство, иначе недостаток или избыток в одном сегменте чреваты осложнениями для всего хозяйственного механизма. Поэтому так велика роль планирования и координации материальных и денежных потоков в редистрибутивных экономических системах.

В политической сфере обществ с Х-матрицами доминируют институты унитарного (централизованного) политического устройства. Роль политического центра, без которого невозможно функционирование унитарного государства, в древней Руси выполняли князья, в Русском государстве – цари, в Российской империи – императоры-монархи, в СССР – ЦК КПСС, а в современной России эти функции все более закрепляются за избранным Президентом. Унитарная политическая структура характеризуется наличием иерархической вертикали власти во главе с Центром, а также принципами административного построения государства, при котором его территориальные единицы не являются суверенными и независимыми в политическом отношении. Поэтому поле компетенции местных (региональных) властей всегда уже, чем поле совместной компетенции центра и регионов или центра как такового. В управленческих структурах унитарного типа доминируют принципы назначения, а не выборности. Главным средством обратной связи в такой политической системе являются обращения по инстанциям в форме заявлений, предложений и жалоб. На основе обращений корректируются правила политической жизни, принимаются те или иные управленческие решения. Централизованные структуры требуют также принципа единогласия при принятии решений, что находит свое выражение или в форме вселенских соборов, или в виде съездов КПСС, или в разработке и исполнении механизмов согласительных процедур, характерных для российского, японского и других обществ такого типа.

Идеологическая сфера обществ с Х-матрицей отличается преобладанием коммунитарной идеологии на всех этапах исторического развития. Ее отличительная особенность - доминирование коллективных, общих ценностей над индивидуальными, приоритет Мы над Я. Известно, что коллективизм, признание общественных ценностей выше личных – особенная черта культуры и идеологии российского общества, равно как и китайского, японского и других, в которых преобладают институты Х-матрицы. Например, выражением коммунитарных идеологических институтов на заре нашей истории были ценности “единства земли Русской”, а в недавнем прошлом – идея “коммунистического общества”.

Можно видеть, что экономические, политические и идеологические институты в Х-матрице тесно связаны, поддерживают друг друга и не могут существовать друг без друга. Действительно, общая собственность редистрибутивных экономик объективно требует централизованного управления для своего использования, что не может не поддерживаться идеей служения общему делу, разделяемой населением этих стран.

В отличие от России и ее “собратьев” по институциональной Х-матрице, большинство стран Западной Европы, а также США характеризуются преобладанием институтов Y-матрицы. Что это за институты?

В экономической сфере западных стран на протяжении всей их истории доминируют институты рыночной экономики, то есть обмена (купли-продажи). Основой таких экономик является частная собственность, которая главенствовала и в Римской империи в эпоху ее расцвета, и составляет остов хозяйственной системы современных Соединенных Штатов Америки и европейских стран. Главный стимул производства для изолированных частных собственников – прибыль, иначе, предоставленные самим себе, они не смогут осуществить следующий шаг в своей хозяйственной деятельности. Между участниками рынка действует конкуренция, в ходе которой осуществляется доступ сильнейших игроков к тем или иным ресурсам или продуктам. Рыночная экономическая система хорошо нам известна из учебников по политической экономии, а также из исследований Карла Маркса, который дал научное описание действующих в ней законов.

Политическая сфера стран с Y-матрицей регулируется институтами федеративного устройства. Это означает следующее: независимо от того, есть ли в названии страны слово “федерация” или нет, принцип федеративного, “соединительного” построения государства, то есть “снизу вверх”, из отдельных самостоятельных княжеств, штатов, земель к единому территориальному образованию – всегда является главным. Таким образом, все западные страны в политическом отношении построены на федеративных началах. Управленческая структура также строится “снизу вверх” - на основе выборов. При принятии решений действует принцип демократического большинства, а главной политической силой являются партии, в которых консолидируются интересы разных групп населения и экономических сил. Отсутствие доминирующей вертикали власти, которая берет на себя разрешение конфликтов на всех “этажах” государственного устройства, компенсируется наличием независимой судебной системы и правом судебного иска, которым пользуются граждане и организации для защиты своих интересов.

В идеологической сфере стран с Y-матрицей преобладают институты субсидиарной идеологии, в которых закрепляется главенство индивидуальных ценностей над общественными. Термин “субсидиарность” введен в употребление папой римским Пием XI в 1931 г. для обозначения фундаментального, как он полагал, принципа христианской социальной доктрины. Субсидиарность обосновывает подчиненность, дополнительность всех общественных структур по отношению к главной доминанте социального развития — личности. Субсидиарность означает безусловный приоритет личности по отношению ко всем организациям, ассоциациям и другим общественным структурам, к которым она принадлежит или членом которых является. Конечно, явление субсидиарности имеет гораздо более почтенный возраст, чем введенный для его обозначения термин. На протяжении всей истории развития западных обществ осознание субсидиарности, первичности Я по отношению к Мы, являлось основанием государственных идеологий — был ли это культ античных героев, или религия христианства в форме католичества или протестантства, или концепции современного либерализма.

Так же, как и в Х-матрице, институты Y-матрицы внутренне связаны, являются выражением одного типа общества, но в разных его проекциях – экономической, политической и идеологической. Частной собственности и конкуренции в экономике соответствуют конкуренция за избирателей на выборах в политике, а идеологической основой и того и другого является индивидуальная личная свобода, проявляющая себя в господстве субсидиарных идеологических институтов.

Почему в государствах складывается Х или Y-матрица?

Ответ на этот вопрос дается в традициях исторического материализма, на котором воспитаны поколения ученых многих стран, в том числе и нашей России. Одним из основных постулатов исторического материализма, который был открыт задолго до Маркса, является положение о том, что человеческая культура и история обществ имеет под собой материальную основу, развивающуюся во времени.

Фактором, определяющим тип складывающейся институциональной матрицы государства, являются особенности материально-технологической среды в ареале его возникновения и существования. Материально-технологическая среда - это значимые для организации производства природные условия, общественная инфраструктура и отрасли, приоритетные для обеспечения жизнедеятельности населения. Выявлено, что “по большому счету” внешняя для социума среда отличается либо коммунальностью, либо некоммунальностью.

Коммунальность означает такое свойство материально-технологической среды, которое предполагает ее использование как единой нерасчленимой системы, части которой не могут быть обособлены без угрозы ее распада. Коммунальность материально-технологической среды подразумевает неразрывность связей между элементами, ее представление как единого целого, состоящего под общим управлением. Первоначально коммунальность производственной среды выражается в особенностях хозяйственного ландшафта — исторически первичного условия производства. Проживающее население начинает вовлекать его в хозяйственный оборот. Но среда сопротивляется усилиям одиночек, заставляя людей объединяться уже на стадии организации производственного процесса. Необходимость объединения задается, как правило, применяемой технологией, которая оказывается конкурентно-способной по сравнению с технологиями индивидуального производства.

Коммунальная среда может функционировать только в форме чисто общественного блага, которое не может быть разделено на единицы потребления и продано (потреблено) по частям. Соответственно, ее использование требует совместных координированных усилий значительной части членов общества и единого централизованного управления. Коммунальная среда является условием выживания всего населения страны. Ее примерами являются сложившаяся в сельском хозяйстве Китая система заливного рисоводства, распространившаяся затем в Японии, Корее и Юго-Восточной Азии. Коммунальными являлись ирригационные системы Египта, противопаводковые системы восточных государств, системы водных путей, волоков и каналов Древней Руси и др.

В свою очередь, некоммунальность означает технологическую разобщенность, возможность обособленности важнейших элементов материальной инфраструктуры и связанную с этим возможность их самостоятельного функционирования и частного использования. Некоммунальная среда разложима на отдельные, не связанные между собой элементы, она может существовать как совокупность разрозненных, отдельных технологических объектов. В этом случае индивидуум или семья способны самостоятельно, без кооперации с другими членами общества, вовлекать части некоммунальной среды в хозяйственное использование, поддерживать их эффективность и независимо распоряжаться полученными результатами. Некоммунальная материальная среда выражает себя в хуторских и фермерских хозяйствах, автономных системах тепло- и энергоснабжения, сети обособленных железнодорожных дорог и т.д.

История показывает, что научно-технический прогресс и масштабная человеческая деятельность не в силах изменить природу материально-технологической среды, превратив ее из коммунальной в некоммунальную, или наоборот. Более того, можно видеть, что по мере развития государств характер возникающей изначально среды все более и более проявляет себя и принимает увеличивающиеся масштабы. Так, например, если на заре российской истории коммунальность была характерна лишь для системы речных путей и сельского хозяйства, то сегодня коммунальными являются системы тепло- и энергоснабжения, жилищное хозяйство городов, железнодорожные сети, трубопроводный транспорт и т.д. Опыт показывает, что со временем материально-технологическая среда все более воздействует на характер принимаемых организационных и управленческих решений, определяет институциональные технологии, которые, затем, в свою очередь закрепляют и усиливают свойственные материальной инфраструктуре коммунальные или некоммунальные свойства и далее вновь специфика материально-технологической среды усиливает характер проявления основных экономических, политических и идеологических институтов.

Заключение, или Российские перспективы

Теории интересны не сами по себе, а когда они помогают понять, а еще лучше - предвидеть то, что нас интересует. Поэтому в заключение попробуем на основе полученных знаний охарактеризовать окружающую нас действительность и построить вероятный прогноз будущего развития российского общества.

Перед тем, как обрисовать возможные перспективы современных реформ, отметим еще несколько важных законов, или тенденций, выявленных в теории институциональных матриц. Во-первых, в любом социуме всегда действуют институты и той, и другой матрицы. Но общество развивается нормально тогда, когда главенствуют, играют определяющую роль те из них, которые свойственны институциональной матрице государства. Комплиментарные, дополнительные по отношению к ним институты из матрицы другого типа имеют ограниченное распространение, они лишь поддерживают, усиливают действие основных институтов, как, например, государственное регулирование в западных странах содействует развитию рыночной экономики и поддерживает конкуренцию. Основные институты доминируют и задают рамки, ограничения для действия комплементарных институтов. К примеру, федеративное устройство западных государств задает рамки для действия институтов централизации, а присущий России унитарный характер государства определяет пределы федеративных преобразований.

Во-вторых, развитие институтов, которые свойственны институциональной матрице данного государства, осуществляется, как правило, естественно, спонтанно, стихийно. Развитие же комплементарных институтов из другой матрицы требует целенаправленной и сознательной общественной деятельности, целью которой является снижение рисков и разрушительных следствий спонтанного действия основных институтов. Поэтому, например, внедрение рыночных механизмов и федеративных принципов у нас и у наших собратьев по матрице идет обычно “сверху”, в то время как в западных странах с Y\матрицей правительства, наоборот, концентрируются на программах “антирыночного регулирования”.

В-третьих, если в обществе свойственные его матрице институты доминируют тотально, если их действие не компенсируется влиянием внедряемых комплементарных институтов, то это приводит к кризисам и застою. Например, стихия рыночных институтов спровоцировала Великий кризис конца 1920-х годов США, а разгул институтов редистрибутивной экономики и других институтов Х-матрицы привел, в конце концов, к экономическому спаду и развалу СССР. В то же время чересчур агрессивное внедрение комплементарных институтов, ставящее под угрозу доминирующую роль базовых институтов, также неблагоприятно. Оно провоцирует социальные потрясения и революции, в ходе которых общества стихийно восстанавливают главенствующее значение основных институтов, свойственных его институциональной матрице.

Поэтому перед обществом, подобно тому, как перед Одиссеем в его плавании, стоит задача аккуратно проложить курс между Сциллой застоя и Харибдой революции и социальных потрясений, то есть определить меру соответствия основных и комплементарных, дополнительных институтов, обеспечивающую развитие общества по предназначенному ему историей пути. Первые наблюдения показывают, что оптимальное соотношение основных и дополнительных институтов колеблется между 60-70 и 40-30 процентами. Если доля основных институтов слишком велика, или более 70%, то нарушается институциональное равновесие, усиливается их стихийный разрушительный в пределе характер. Если же комплементарных институтов слишком много, более 40%, то под угрозой находится доминирующее положение институтов, свойственных институциональной матрице государства, что провоцирует революции, как это происходило во Франции, России или при свержении колониальных режимов в странах Юго-Восточной Азии. Поэтому наиболее перспективным является путь социального развития, при котором, с одной стороны, сознательно сохраняется и укрепляется доминирующее положение основных институтов, свойственных институциональной матрице государства, а, с другой стороны, разумно внедряются альтернативные организационные формы, позволяющие обеспечить необходимое институциональное равновесие.

Развитие России демонстрирует понимание этого процесса. На первом этапе реформ мы пытались полностью заместить свойственные институциональной матрице нашего государства редистрибутивную экономику, унитарное политическое устройство и коммунитарную идеологию на институты рынка, федеративную политическую модель и индивидуалистическую, субсидиарную идеологию. Препятствием такого рода преобразований стал коммунальный характер нашей материально-технологической среды, о которую, как о бастион, разбивались волны тотальной приватизации. Требования сохранения жизнеспособности общества потребовали переориентации курса.

На втором этапе реформирования была обозначена – явно или неявно – потребность в восстановлении господствующего положения институтов, свойственных нашей институциональной Х-матрице. Теперь доминировавшие на первом этапе реформ рыночные механизмы, федеративные принципы и личностные ценности начинают занимать подчиненное положение, как это и следует из положений развиваемой теории.

Что же нас ждет? Видимо, в результате периода нынешних преобразований главенство свойственных нам институтов будет восстановлено, но при этом существенно, надеемся, будут обновлены и модернизированы формы, в которых они проявляются. Например, в экономической сфере устаревшее директивное планирование заменяется более гибким бюджетным регулированием, полнее учитывающим интересы участников производства. В политической сфере укрепление иерархической вертикали власти сопровождается совершенствованием правовых форм, закрепляющих права, ответственность и разделение полномочий между федеральным центром и субъектами федерации. В сфере идеологии вновь значимыми становятся ценности единства страны.

Одновременно продолжается поиск ниш для дополнительных институтов, чтобы они смогли активно работать, но в рамках, задаваемых институциональной матрицей нашего государства. В сфере экономики речь идет о закреплении элементов рыночного механизма – конкурсности, выделении сегментов для частного и индивидуального предпринимательства, четком правовом обособлении прав собственности. Политическая жизнь дополняется деятельностью партий и выборов, которые призваны компенсировать разрушительные последствия былой тотальной централизации власти. В идеологической сфере начинает осуществляться идея субсидиарного государства, то есть заботящегося о своих гражданах. Внедрение этих комплементарных институтов будет отличать российское общество от советского, когда дополнительных институтов не было вовсе или они имели теневые, нелегальные формы.

Сроки институциональных преобразований и достижение положительных результатов более всего будут зависеть от того, в какой мере будут осознаны неизбежные законы, существующие и проявляющие себя независимо от воли и действий людей. Степень осознания социологических законов определит и результат реформ, и цену, которую общество заплатит за очередной виток своего развития.

1 Данная статья представляет собой краткое изложение авторской концепции, подробно аргументированное в книге Кирдина С. Г. Институциональные матрицы и развитие России. М.: ТЕИС, 2000. 213 с., а также Кирдина С. Г. Институциональные матрицы и развитие России (2-е изд., переработ. и дополн.). Новосибирск: СО РАН, 2001. 308 с. Там же можно ознакомиться со ссылками, которые в данном тексте по возможности опускаются. На конкурсе научных монографий 2000 г, проведенного Российским обществом социологов, работа получила 3-ю премию. >>